Ретро

За клюквой. 1990-й

Историческая справка. 1990 год – время тотального дефицита, когда почти ничего нельзя было купить, а только «достать» по блату или с переплатой. Да и плохих дорог в СССР тогда еще было побольше .
  
    Итак, это было в октябре 1990 года. Коллега моего отца Виталий и его жена отправлялись на несколько дней в Солигалич к родственникам. В их программу также входило запастись клюквой на зиму. Я был мало знаком с Виталием, однако, потеряв в том году летний отпуск, готов был ехать с кем угодно, лишь бы попасть «на природу».
   Выехали мы на старом «Москвиче», кажется, 412-м. Это было мое первое автопутешествие, пассажиром, конечно же. Запомнился мне обед на склоне у дороги перед Ярославлем, под октябрьским солнышком. Два проколотых в Костроме колеса, с их последующим ремонтом на сервисе. Ночная дорога от Чухломы до Солигалича, вся в ямах. И рассказ о том, как знакомый Виталия потерял в одной из таких ям колесо от «Жигуля».
   На следующий после приезда день мы выбрались на болото в пятнадцати километрах от дома, где, по утверждению Виталия, клюквы всегда бывало много, вне зависимости от погоды. Болото выглядело так, будто по нему пробежало стадо слонов – только вытоптанный мох и ни одной ягодки на нем. Просто в тот год за сданную в РайПО клюкву, кроме денег, выдавали также талоны на дефицит. Талон на цветной телевизор  «тянул» на 300 кг, на мотоцикл – на 750, а автомобиль – на тонну клюквы... Не знаю, удалось ли местным жителям впоследствии отоварить свои талоны, но все ближайшие к городу болота выглядели так же, как то, где мы побывали.
   И, ранним утром следующего дня, задолго до рассвета, мы отправились за сорок пять километров, куда-то на границу Костромской и Вологодской областей.  Из города мы выехали по асфальтовой дороге, вскоре сменившейся  грейдером. Ехали не быстро, поскольку было темно, а дорога оставляла желать лучшего. В конце концов, мы добрались до нужного поворота на деревню, от которой до болота оставалось около четырнадцати километров. Чтобы попасть в деревню, нам надо было спуститься с дороги вниз, а затем въехать на холм. Внизу, в ложбине, на дороге были видны три больших лужи с желтой жидкой грязью.
    Виталий вел машину по лужам достаточно осторожно, но желание поскорее выбраться из самой большой лужи его подвело. Всколыхнувшаяся от ускорения грязь плеснула на трамблер, и машина заглохла прямо посередине лужи. Только у меня были  болотные сапоги, и я минут двадцать искал и протирал этот самый трамблер. Только и это не помогло. На наше счастье, ехавший в деревню УАЗик-«буханка» выдернул нас из лужи и дотащил на гору, на околицу деревни.
   Поскольку машину так и не удалось завести, мы отправились дальше пешком. Правда, проехать за деревню мы все равно бы не смогли – там была разъезженная грузовиками колея среди полей и перелесков. На наше счастье, нас подобрал попутный «Урал», в тряском кузове которого мы проехали около пяти километров. «Урал» довез нас до края леса. Далее дорога стала проходимой только для тракторов. Как мне сказали, когда трактор движется по этой дороге, со стороны видна только верхняя часть его кабины. Все остальное утопает в желтой жидкой глине.
   Мы шли вдоль этой дороги около четырех километров, а затем свернули к броду через лесную речку, разлившуюся от осенних дождей. Поперек нее были положены бревна, а у дерева стояли жерди. Без них было очень легко слететь со скользкого бревна и оказаться по пояс в воде. Затем мы шли по просекам, переходя с одной на другую. Виталий хорошо знал эту дорогу, так что вскоре мы оказались у болота. И здесь нас ждало еще одно испытание – опушка леса представляла собой одну большую лужу,  глубиной более метра! Я в своих болотных сапогах шел напролом, а вот Виталию и его жене приходилось выбирать дорогу от дерева к дереву.
   Зато клюква начиналась прямо у края болота. И ее было много. Интересно, что клюква, растущая на самом краю болота была фиолетового цвета и мельче красной клюквы, росшей подальше от опушки, на кочках. Отойдя от опушки вглубь болота, я оглянулся. И не смог сразу найти то место, где мы вышли на болота. Опушка везде выглядела одинаково. И кто-то, учитывая это, привязал большие яркие тряпки на одном из деревьев у тропинки, ведущей с болота на просеки.  На болоте мы провели всего два часа, но за эти два часа я сумел набрать два пятилитровых ведра. А вот Виталий и его жена набрали более шести таких ведер на двоих. Без всяких "комбайнов" - "грабилок". Опыт, однако... 
    Пора было возвращаться домой. Часа за два мы добрались до опушки леса, где рассчитывали застать «Урал», который подвез нас. Но его уже не было там. Попутчики мои перекусили тем, что брали из дома, а мне от усталости есть совсем не хотелось. Затем, сокращая дорогу, мы отправились через поле к деревне. Идти по полю было довольно трудно, и чувствовал я себя как-то некомфортно. В корзине, что висела у меня на руке, лежал остаток буханки черного хлеба, завернутый в газету. Угол газеты, в такт шагам, приоткрывал буханку, и я, наконец-то, понял, что просто голоден. Хлеб этот я съел весь, и мало что в жизни было вкуснее этого черного, уже зачерствевшего куска хлеба. После этого жизнь стала казаться веселее, а дорога – легче.
   Вскоре жена Виталия села с рюкзаками в попутную машину, где нашлось одно место. А мы продолжили свой «марш». День заканчивался и переходил в сумерки. Виталий рассказал, что деревню, которой мы прошли, не встретив ни одного человека, по преданию построили ратники разгромленной крестьянской армии Стеньки Разина, которым удалось спастись от регулярных войск.
   Уже совсем стемнело, когда рядом остановился грузовик-хлебовозка и его водитель предложил нам подъехать. На полу кабины стоял аккумулятор, от которого тянулись провода в сторону моторного отсека. Вокруг аккумулятора плескалась небольшая лужица. Водитель был настолько пьян, что если бы его вытащить из машины, то  он бы вряд ли сумел устоять на ногах. В тот день отоварили талоны на водку. Я отказался от приглашения, тем более, что идти оставалось не более полутора километров. А вот Виталий, поскольку растер себе ногу, предложение принял. Когда Виталий устроился, водитель ещё пару раз предложил мне сесть в кабину - настойчиво и весьма агрессивно. Я снова отказался.  Особо опасаться ездой с  пьяным водителем не было повода, поскольку «а куда она из колеи денется-то». Однако, на подъезде к деревне, они едва не попали в аварию,  долго разъезжаясь с другим грузовиком. В итоге, я подошел к машине Виталия на пять-семь минут позже его.  «Москвич» завелся без проблем. Лужи Виталий проехал один, а затем я, его жена и присоединившийся к нам по дороге ягодник, сели в машину и поехали домой. Доехали без приключений. В ту ночь я заснул сразу, как только голова коснулась подушки, и спал, как убитый.
   А на следующий день я увидел, как перебирают клюкву местные. Дед принес откуда-то большой березовый туес, полный ягоды.  Я такие туеса прежде видел только в музее и никак не думал, что ими кто-то может до сих пор пользоваться. Из туеса ягода порциями высыпалась на большой деревянный лоток с бортиками. Сверху широкий и сужающийся к низу. Лоток был поставлен под наклоном и к узкому концу его был приставлен таз. Хорошие ягоды катились вниз по лотку и падали в таз, а на поверхности оставались веточки, листочки и давленные и даже плохие ягоды. Вот такая простая и действенная технология...